Как всякий подлинный русский интеллигент наш Мэтр в вопросах этики и морали существо чрезвычайно простодушное, живущее в мире своих грёз и иллюзий. Мы ему уже пытались дать исчерпывающие разъяснения по вопросу. Да всё безуспешно.
В прежние щепетильные времена, ежели кого за карточным столом ловили на шулерстве, то не вручали ему визитных карточек и не предлагали дуэлировать по всем правилам чести, но нещадно били шулера канделябрами (Дмитрий Евгеньевич, это такой тяжелый металлический предмет, Вам это жизненно важно знать), и вышвыривали мерзавца из общества вон (навсегда).
Человеческое имя штука хорошая. Однако не следует преувеличивать его значение при виртуальном общении. Вот, казалось бы, существует такой «Галковский»…. А попробуйте с ним свидеться, это не проще, чем устроить рандеву с английским резидентом.
Дмитрий Евгеньевич кичится своей неанонимностью, якобы сообщающей особый вес его словам. Но так ли это? Галковский старательно и с надрывом уверял публику, что Козлачков и Моисеев месяцами изводили его изощренным компьютерным хулиганством. И хотя никаких доказательств представлено не было, многие поверили честному слову Философа и в душе осудили хулиганов. (А зря поспешили, в советский психдиспансер человека зря на учет не ставили, без веских оснований справку, освобождающую от службы в советской армии, не давали-с.) Со своей стороны, Козлачков и Моисеев уже шестой год не могут взять в толк, за что на них взъелся Галковский, «ищут правду». И много они её нашли у Дмитрия Евгеньевича? Хе-хе.
Рассмотрим случай, когда действительно неанонимность имеет критическое значение.
Предположим, я являюсь свидетелем сцены, как Козлачков в гардеробе случайно ловит Некого Философа на воровстве кошелька из пальто своего приятеля Моисеева. Философ искренне кается, ссылается на клептоманию, показывает справку из писхдиспансера. Простодушный Козлачков отпускает шаромыжника, и дело оборачивается скверно: Философ распускает слухи, что хулиганы Козлачков и Моисеев пытались над ним надругаться, обворовать, да он не дался.
В таком случае, безусловно, мой гражданский долг официально выступить свидетелем безобразной сцены в гардеробе. Разумеется, свидетельские показания не могут быть даны анонимом, поскольку для оценки их веса важна личность свидетеля (хотя в случае реальной опасности для свидетелей существует программа их защиты, включающей анонимные показания в суде). Но разве теперь я выступаю как свидетель безобразный поступков Галковского? Нет, я опираюсь исключительно на его собственные публичные признания и ни на что сверх того. Каждый может самостоятельно судить о весомости моих рассуждений и верности интерпретаций. То есть я действую как аналитик и, следовательно, имею право выступать под псевдонимом, и не обязан проходить чекистскую регистрацию Галковского.
Требуя, чтоб я лично ему представился, Мэтр, поскольку по существу дела ему давно возразить нечего, намеревается перевести вопрос о его злостном хулиганстве в плоскость личной склоки и личных неприязненных отношений. НЕ ВЫЙДЕТ.
Д.Е. с упорством сексуального маньяка домогается со мной личного свидания. А чем кончаются такие свидания? Я о Д.Быкове невысокого мнения. Однако сильно сомневаюсь, что он явился в Галковскому в кожаных трусах с предложением устроить садомазо оргию. А что рассказал бы добрейший Д.Е. о нашей встрече, если бы я имел неосторожность на нее согласиться бы? Видимо, публике поведали, что я набросился на несчастного философа, возбужденно дрожа стягивал с него брюки и страстно предлагал сделать ему минет. Бедняга едва отбился от извращенца…
Спрашивается, нужны мне жертва моим прайваси во имя скудных эротических фантазий Мэтра и посещение Логова Паука с последующими описаниями моих романтичных приключений в буйном творчестве Д.Е. Мне мой прайваси дороже чекистского любопытства Галковского.
Вообще же, Галковский подозревает, что я «крот» в его окружении, и в поисках меня землю роет так, что даже до меня – человека ему совершенно постороннего и не ищущего с ним знакомства – доходят колебания почвы.
* * *
Великодушие Философа
Пока мы тут благодушествуем, пациент буйствует в глубинах своего ЖЖ – раскрывает сокровенную криптоконспирологическую историю своих отношений с Крыловым-Холмогоровым-Святенковым-Обогуе
«Эти люди - андеграундные журналисты, использующие (большей частью лицемерно) моё имя для своих политических и литературных игр».
Спрашивается, каких таких игр? Известно каких: эта банда уголовников намеревалась проиграть Галковского в очко. А все почему? А потому что:
«Из их текстов совершенно очевидно, что они меня презирают, не считают за человека, в лучшем случае завидуют».
Много лет коварные заговорщики публично выражали Галковскому уважение, а на самом деле – злобно завидовали самой черной завистью. Чему завидовали?.. Да как сказать…. Видимо, крепким связям Дмитрия Евгеньевича с Родными Органами, что дерзкого провокатора Галковского сильно уважают люди с Холодной головой, Горячим сердцем и Чистыми руками.
Хуже того, вероломные мерзавцы буквально жили за счет Философа, подло обкрадывая его, хитили скудное достояние:
«В "Консерваторе" мне не заплатили большую сумму денег».
Войдя в доверие лживым обещанием заплатить много денег, интриганы сумели проникнуть в аскетичное жилище нашего Философа:
«… почему бы Крылову и Холмогорову не позвонить мне после закрытия газеты и хотя бы формально извиниться. Нет, они за месяц до закрытия сидели у меня в гостях (единственный раз встретился с ними в неформальной обстановке) и говорили: всё нормально, материалы будут оплачены, пишите ещё. Я и писал - часть по их прямой просьбе».
Пока Д.Е. заваривал чай, негодяи сыпали битое стекло ему в ванну, унитаз и компот. Наш герой выжил буквально чудом. А потому, что у него всё-таки был один верный и надежный младший товарищ:
«Когда Холмогоров узнал, что Ольшанский платит мне по его мнению слишком много, его всего перекосило, он устроил в редакции безобразную сцену. Кстати, в Консерватор меня пригласил никогда со мной не общавшийся Ольшанский, а Крылов и Холмогоров естественно скрывали по их мнению хлебное место от удачливого конкурента».
Вот на что способны скрытные низкие души! И вот оно – Благородство Натуры Истинного Философа: Галковский затаил на Холмогорова добро, за зло отплатил полновесным добром – через год принялся защищать Холмогорова в своем ЖЖ. Тоже про нравственность рассказывал, об этике сетевого общения повествовал. Разумеется, в результате случился грязный скандал. Многие недоумевали, за какие такие провинности Холмогорова Галковский, как он сам объяснил свои действия, взялся «защищать» дорогого Егора, которому он, Галковский, лишь добра желает? Никто ничего не мог понять, и вот спустя еще год всплыло – НЕДОПЛАТИЛИ, суки!