* * *
Продолжаем разговор о монгольских делах.
* * *
Перейдём к провокационному вопросу, имело ли место в исторической реальности нашествие монголо-татар на Русь или это всё фальсификации? Отнюдь не всё. В истории России имеется достоверный факт по крайне мере одного монгольского нашествия, в подлинности которого нет сомнений. В первой половине 17 века в русские пределы вторглись орды «калмыков». Эти калмыки как есть из себя натуральные монголы из самой Монголии. Так что удивительных монголов и их таинственную историю можно изучать и в окрестностях Волги.
История появления калмыков на русских границах довольно любопытная и поучительная (не популяризуется, хотя особо и не скрывается). Далее цитирую хороший подробный очерк калмыцкой истории из Брокгауза и Эфрона:
«Значительная калмыцкая орда, в составе которой, по сказаниям калмыцких летописей, входило до 50000 кибиток, оставила Чжунгарию (см.), под предводительством Хоурлюка, в 1618 г. Дойдя к северу до Тобола и подобрав прежде выступившие мелкие калмыцкие орды, она в 1630 г. достигла берегов Волги. Все наши исследователи истории калмыки держались до сих пор того мнения, что народ этот пришел к нам в силу печальной для него необходимости: в начале XVII в. в Чжунгарии последовательно появлялись энергичные и деятельные князья (Харахула, сын его Батур-хун-тайчжи и др.), которые стремились объединить разрозненные чжунгарские поколения под одною властью; не желая утратить самостоятельность и подчиниться этой власти, Хо-урлюк собрал своих данников и перекочевал с ними в Россию. Мнение это не подтверждается, однако, ни частными заметками новооткрытых монгольских и калмыцких летописей, ни вообще духом кочевых народов».
Официальная историография всегда затушевывала монгольский характер калмыцкого вторжения в пределы России, хотя «калмыки» суть монголы, только монголы и ничего кроме монголов. Калмыцких монголов в российской историографии отделяли от остальных монгольских монголов по двум главным идеологическим мотивам.
1. Русские власти стремились отделить «калмыков» от остальных монголов, чтобы оторвать калмыков от китайского влияния. Как это делалось, будет видно далее. Заметим лишь, что дело завершилось успешно, в 19 веке русские твердо ограничили маньчжурские претензии Восточным Туркестаном.
Разгром маньчжурскими властями в середине 18 века столетием ранее созданного ими Джунгарского ханства (его историю мы упоминали) означал успех России и поражение китайской политики в степи.
В советские времена разбойничьи калмыцкие набеги на русских подавались по преимуществу как национально-освободительная борьба против царизма. Проводить параллели между калмыцкими набегами и сурово осуждаемым не прогрессивным татаро-монгольским игом советским товарищам было неудобно по политико-идеологическим соображениям.
2. Официальные историки всегда стремились уйти от сравнения первого легендарного монголо-татарского и второго реального монголо-калмыцкого вторжения, поскольку такое сопоставление сильно ограничивает свободу сочинения научно-исторических фэнтези о могуществе древних кочевников. Изучение и анализ калмыцких дел неизбежно порождает скепсис в отношении реальности кочевой империи Чингисхана.
Вернемся к походу калмыков на Волгу. Обратим внимание, что от Тобола до Волги калмыцкие орды шли 12 лет.
«В начале XVII в. в Чжунгарию действительно явился целый ряд князей-собирателей, но совершавшееся ими объединение нисколько не было стремлением к единодержавию. По обычаям чжунгарских племен, образование ими союза и, следовательно, признание над собою главенства того или другого вождя не налагало подданических обязанностей на подчиняющихся. Этот глава не имел права ни собирать дань с признававших его власть племен, ни даже вмешиваться в дела их внутреннего управления; он был только предводителем, под руководством которого совершались набеги. Союзы эти иногда ознаменовывали свое существование составлением общеобязательных постановлений; но издание их было делом общего соглашения, хотя и предпринимаемым по инициативе главы союза. Таким главой был и Хо-урлюк, занявший под свои кочевья свободные степи, которые Россия уже привыкла тогда считать своею собственностью».
Во второй половине 20 века историки нехотя признали, что монголы (и прочие степные кочевники) были малочисленны и чингисхановы орды физически не могли выставить армию свыше 5-10 тысяч воинов. Как же они сумели завоевать Русь, вторглись в Европу? Якобы монголы подчинили все кочевые племена степи и совместными силами обрушились на Китай, мусульман, Русь, Европу.
Однако на своем многолетнем пути из западной Монголии на Волгу калмыки никаких племен не покорили. Да и вообще в истории 17-19 веков не известны случаи подчинения одних кочевых народов другими. Кочевники друг друга грабят, обкладывают данями, берут в плен, изгоняют, истребляют, но системы государственного подданства у них отсутствует. Да и вообще основополагающие государственные институты в кочевом социуме либо отсутствуют, либо находятся в зачаточном состоянии. Государственного аппарата в степи нет, нет и понятия о государственной службе. Кочевники подчиняются родоплеменным вождям, авторитет ханов поддерживается извне (это будет хорошо видно из дальнейшего изложения калмыцкой истории). Самостоятельно установить социальные отношения, которые историки сочинили для монгольской империи, кочевники не способны. Да и внешние силы с трудом поддерживают подобия единовластия среди кочевников.
Движение монголо-калмыков на восток начинается с подачи маньчжур, учредивших в начале 17 века монгольские ханства. Зададимся вопросом, способно ли кочевники вообще и монголы в частности к тысячекилометровым походам? Отчего нет, в принципе могут далеко уйти, но только это не те военные походы, как их представляют историки. Кочевники идут в дальний переход не армией, а всем племенем, со всем имуществом, скотом и семьями. Фактически имеет место переселение.
«Эта перекочевка калмыков совершалась, несомненно, с общего ведома и согласия чжунгарских князей; оттого-то и велась она последовательно, медленно и самоуверенно. В 1623 г. тобольский воевода Годунов, получив известие о перекочевке калмыки к вершинам Тобола, послал боярского сына Черкасова, чтобы привлечь их на свою сторону; но калмыки восстали против него и едва не избили все посольство. Это обстоятельство показывает, что калмыки вступили в русские пределы вовсе не угнетенными, не спасаясь от преследований стремившихся подчинить их своей власти чжунгарских владык, но готовыми постоять за свою независимость. Занятие ими берегов Волги в период 1630-1632 гг. было только временным. Главный юрт их в эту пору постоянно находился за Уралом, и отсюда в 1640 г. Хо-урлюк ездил в Чжунгарию на сейм князей. По возвращении его калмыки начали предпринимать разбойнические движения к Поволжью. В одно из таких движений Хо-урлюк напал на Астрахань и был убит под ее стенами».
Позднее в России представляли дело таким образом, будто переселение калмыков на Волгу было вызвано преследований китайских властей. Однако в действительности в 17 веке монгольские племена в целом перешли в маньчжурское подданство, и влияние маньчжурского правительства среди них было преобладающим. Наиболее правдоподобная версия, что поход калмыков против русских был инспирирован маньчжурами и стоящими за их спиной иезуитами. Эта версия хорошо укладывается в геополитическую борьбу того времени, при случае мы к этому вопросу ещё вернемся. Сейчас лишь коротко укажем, что в 17 веке Россия ориентировалась на английских и голландских протестантов, ведущих глобальную борьбу против католической коалиции. Соответственно подопечные иезуитов маньчжуры и китайцы оказывались противниками русских.
«По смерти Хо-урлюка владычество над калмыки перешло в руки старшего сына его, Шукур-Дайчина, и последний в 1645 г. отправиться в Тибет, чтобы получить от далай-ламы утверждение в своем звании. Между тем в 1646 г. некоторые из мелких калмыцких князьков отправили посольства в Астрахань и просили покровительства России. Нет сомнения, что они выставили себя знатными князьями и надавали русским много обещаний; в наказе, данном астраханским воеводам в том же 1646 г., говорилось поэтому, что "великий государь калмыцких Шукур-Дайчина и прочих калмыцких таштей с их улусы изволит держать в своем государском милостивом призрении". Между тем, первым делом Шукур-Дайчина по возвращении его из Тибета (1654) было нападение на русские земли».
Из Тибета и контролируемой маньчжурами Монголии калмыков старательно науськивали на русских. Напомним, что Тибет и внешняя политика Китая в 17 веке находились преимущественно под иезуитским влиянием.
«Только в 1655 г. была взята первая шертная запись, по словам которой калмыки клялись быть верными подданными русского царя. Из рассмотрения калмыцких исторических документов оказывается, однако, что калмыки никогда не придавали значения ни этой, ни последующим отбиравшимся от них многочисленным шертям, потому что точное содержание этих шертей оставалось для них неизвестным. Шерти писались на русском языке, с переводом на татарский, но оба эти языка были одинаково чужды и непонятны калмыкам».
А как же 10 древних монгольских письменностей, которые обнаружены историками? В 17 веке калмыки не знали ни одной. Учёные иезуиты подвезли им их монгольскую письменность лишь в начале 18 века.
«Правление Дай-чяна, как и сына его Пунцука, замечательно в истории калмыки, главным образом, объединением и сплочением многочисленных калмыцких племен, перекочевавших из Чжунгарии. В 1672 г. вступил в управление Аюка, разбил своего дядю Дугара, захватил его вместе с сыном его Цэрэном, оклеветал их обоих перед русскими и, отправив их в Москву, завладел их улусами. Цэрэн, будучи привезен в Москву, принял здесь крещение и получил титул князя Дугарова; но его увещания удержать от своеволия Аюку не были даже обследованы правительством. Между тем Аюка продолжал распространять свою власть и обессиливать прочих калмыцких владельцев. Два брата его возбудили междоусобную распрю, и один из них просил для защиты стрелецкий полк. Близ Черного Яра они сошлись для битвы, но Аюка убедил их помириться, после чего все трое, соединив свои войска, напали на стрельцов и всех их перерубили. Бунт Стеньки Разина воспрепятствовал русским наказать за это калмыков»
Вполне возможно, что выступления Разина и калмыков против русских были скоординированы, этим делом было кому заняться.
«В 1674 г. русские просили Аюку помочь в их "промысле над Азовом и неприятельскими крымскими юртами", но Аюка этой просьбы не исполнил. Калмыки и подвластные им татары постоянно производили нападения на русских, "брали их в полон и учуги разоряли". Сообщение с Астраханью было в эти годы крайне затруднительно: от Царицына до Астрахани ездили только многочисленными компаниями, да и то лишь водяным путем.
С 1684 г. Аюка перенес свои военные действия за Урал: воевал с киргиз-кайсаками, потом покорил туркменов мангышлакских; к этому же периоду относятся его войны с дагестанцами, кумыками, кабардинцами и кубанцами. Около 1690 г. далай-лама прислал Аюке ханский титул и печать; Аюка принял эти пожалования, не спрашивая русского царя и даже не извещая его о своих сношениях с Тибетом. Это не оскорбляло Петра Вел., а, напротив, как бы вселяло в него уверенность в силах Аюки. Когда в 1697 г. Петр Великий уезжал за границу, он отправил к Аюке особое посольство с просьбой охранять русские границы. Русские, с своей стороны, обязались помогать Аюке пушками и выдавать ему ежегодно по 20 пд. пороха и 10 пд. свинца, а также без согласия его не крестить калмыки, под опасением пени за окрещенных».
Трудно судить, насколько верна или ошибочна была политика Петра Великого в отношении калмыцких ханов. Но резоны у неё имелись. Чем разбираться с множеством враждующих калмыцких родов и племён, российские власти намеревались поддержать ханскую власть среди калмыков и договориться с одним ханом. Это была традиционная политика в степи.
Однако в силу того обстоятельства, что монголы не имели традиций государственности, и поскольку учреждение среди кочевников какого-либо подобия государственных структур вообще проблематично, то дело шло трудно и не всегда в нужную сторону. Не говоря уже об отягощающих процесс китайских интригах и обычных степных междоусобицах.
«Число Крещеных калмыков, однако, постоянно возрастало; в 1703 г. для них устроено было русскими особое поселение с церковью на р. Терешке, но в конце 1704 г. оно было разрушено по приказанию Аюки. В 1706 г., при усмирении астраханского бунта, Аюка вызвался помогать правительству, но при этом сам разорил и разграбил астраханские слободы. В 1707 г. калмыки отправились было в числе 3000 чел. в войну против шведов, но от Москвы воротились назад и по дороге увели с собою до 100 семей из разных русских деревень. В 1708 г. калмыки в соединении с башкирами сожгли более 100 сел в Пензенской и Тамбовской губ. В 1709 г. Аюка вызвался помогать кн. Хованскому в искоренении шаек бунтовавших донских казаков (булавинцев и некрасовцев), но на возвратном пути разорил русские деревни и увел в свои улусы около 1000 чел. русских. В 1714 г. к Аюке явилось из Пекина китайское посольство; калмыцкий хан официально заявил перед ним о своих симпатиях к Китаю и розни с Россией».
«В 1715 г. кубанский султан Бакта-Гирей напал на калмыки и так разграбил их улусы, что сам Аюка едва успел спастись в Астрахань, под защиту русских полков, собранных тогда для похода в Хиву под начальством кн. Бековича-Черкасского. Русские выступили на защиту Аюки, но не стреляли по татарам. Аюка, недовольный этим, послал в Хиву извещение о движении русских, что повлекло за собою гибель Бековича. Сохранившаяся от этого времени переписка Аюки с астраханскими воеводами поразительна по своей надменности; каждая его бумага носит имя указа. Только новый губернатор, А. П. Волынский, впервые возвратил Аюке присланный от него указ и этим пресек навсегда старую повелительную форму.
Петр Вел. думал, что дерзость калмыков обусловливается не общими чертами их характера, а только личностью их вождя, Аюки; поэтому он заботился лишь о том, чтобы преемник калмыцкого хана не был таким энергичным и умным. Отправляясь в дербентский поход, летом 1722 г., Петр Вел. посетил Калмыцкую степь и наметил в будущие ханы племянника Аюки, Дорчжи Назарова, бездарного и не пользовавшегося никаким влиянием в народе. В 1734 г. умер Аюка, и после его смерти явилось четыре претендента на ханство: 1) Дорчжи Назаров, предназначенный в ханы русским правительством; 2) Дасанг, внук Аюки от старшего сына, которому ханство принадлежало по калмыцкому обычаю, 3) Цэрэн-Дондук, старший из живых сыновей Аюки; 4) Дондук-Омбо (см.), внук, любимец и воспитанник Аюки. На стороне последнего стояла вдовствующая ханша, Дарма-Бада, которой хотелось выйти замуж за своего внука; сам Дондук-Омбо был человек предприимчивый, храбрый, проницательный и хитрый.
Сенат предписал Волынскому объявить ханом Дорчжи Назарова и при этом взять в заложники его сына; но когда Волынский прибыл в степь, там царила власть Дарма-Балы и Дондук-Омбы. Дорчжи Назаров отказался от принятия ханства и убежал. В степи был собран сейм, на котором все князья согласились предпринять поход на Россию и дали присягу в полном повиновении Дарма-Бале. Предупреждая опасное для русских избрание на ханство Дондук-Омбы, Волынский, на свой страх, согласился на разные уступки и добился того, что наместником ханства был провозглащен Цэрэн-Дондук. Затем Волынский взял с калмыки новую шерть, которую калмыки признают первою присягою, данною ими России, потому что она написана на калмыцком языке и совершена по всем правилам калмыц. и буддийских постановлений. Только решительность Волынского, явившегося в степь с казаками (хотя из СПб. ему предписывалось действовать "увещаниями и приласканием"), спасла край от того погрома, который порешен был калмыки на сейме у Дарма-Балы».
«Цэрэн-Дондук был неспособен к управлению народом; правление его ознаменовалось рядом междоусобий среди калмыцких князей. Русские не воспользовались этими распрями к ослаблению калмыки; напротив, делая их судьями даже чисто русских дел, они усиливали влияние родовых правителей. С 1727 г. снова начинаются набеги калмыки на русские пределы; в течение одной осени 1727 г. русские потерпели от них убытков на сумму свыше 60 тыс. руб.; в плен было взято 17 чел. и убито 15. В предупреждение этих набегов Верховный тайный совет в 1728 г. определил завести в каждом городе от Астрахани до Саратова по 20 расшивных лодок для разъездов солдат астраханского гарнизона.
В 1729 г. калмыцкие владельцы начали сношения с Чжунгарией и под председательством Цэрэн-Дондука советовались о том, вести ли им войну против России. В 1730 г. было получено известие, что к калмыкам едет китайское посольство, которое везет Цэрэн-Дондуку ханский титул от богдыхана. Чтобы парализовать эту меру, русское правительство само поспешило пожаловать Цэрэн-Дондуку титул хана. В 1731 г. Цэрэн-Дондук начал самостоятельные сношения с Персией и Оттоманской Портой, а от своих князьков требовал особого почета. Последние восстали против Цэрэна; русские защищали его своими войсками, вследствие чего Дондук-Омбо собрал 11000 кибиток и вступил в подданство Порты. В 1732 г. русское правительство решило потребовать от Порты, чтобы калмыки были высланы из турецких владений, а к Дондук-Омбе послать посольство с грамотой, приглашавшей его вернуться в Россию. На требование посла принять эту грамоту стоя Дондук-Омбо отвечал отказом и стал производить нападения на русские деревни и переманивать к себе калмыков. В 1734 г. у него считалось уже до 28000 кибиток, а так как земли для кочевок у него не было, то он просил русское правительство о дозволении ему снова перейти на Волгу. Открывшаяся в 1735 г. война с Турцией побудила Россию не только согласиться на эту просьбу, но даже объявить Дондук-Омбу верховным правителем калмыков: Цэрэн-Дондук за неспособность к управлению был устранен и вызван в Петербург. В правление Дондук-Омбы нападения калмыки на Россию почти прекратились, так как мелкие калмыцкие князьки были поглощены в эту пору заботами об охране своих владений; Дондук-Омбо хотел, чтобы все калмыцкие владельцы признавали его власть, и за малейшее неповиновение насильственно отбирал у них улусы. По отношению к России он держал себя совершенно независимо. Он сам выбрал в преемники своей власти 10-летнего сына своего от второй жены, Рандула, и отправил посольство к далай-ламе, чтобы исходатайствовать ему утверждение. Русскому правительству он только дал знать "для сведения", что о пожаловании в ханы своего преемника он обращался с просьбою в Тибет».
Утомившись от вероломства инспирируемых из Китая калмыцких ханов, русские власти ввели в калмыцкой степи… демократию. Контролируемую сверху, но демократию.
«Исследуя причины волнений в Калмыцкой орде, русское правительство видело, что исходным пунктом их была ханская власть, тяготевшая над народом; оттого оно решилось теперь ограничить эту власть и изменить образ правления у калмыки Доселе все дела их ведались ханом и ханским зарго (административная и судебная канцелярия), члены которого назначались ханскою властью. Теперь предположено было назвать это зарго не "ханским", а "народным"; в число членов его должны были войти правители не из одного ханского, а из всех улусов, и утверждение их должно было зависеть не от хана, а, по выбору народа, от русского правительства. Зарго должно было представлять свои приговоры на утверждение хану, но хан не имел права отклонить собственной властью постановления зарго, а в случае несогласия с ним должен был представить все дело русскому правительству».
«Такое унижение ханской власти возмутило Убаши. Явившийся снова в Калмыцкую степь Цэбэк-Дорчжи первый подал Убаши мысль о побеге в Чжунгарию, рассчитывая, вероятно, что такой побег во всяком случае должен открыть ему, Цэбэк-Дорчжи, путь к ханству. Откроется измена — Убаши будет сменен; удастся побег — по дороге нетрудно будет отнять власть у неопытного соперника. Слабоумный Убаши поддался на убеждения Цэбэк-Дорчжи и 5 янв. 1771 г. предпринял переход с Волги в Чжунгарию (см. выше)».
Таким образом большая часть калмыков ушла из России на историческую родину – в Монголию. По причине малой боеспособности большого вреда России за почти полтора века монголо-калмыцкие орды причинить все-таки не сумели, хотя крови русским попортили немало.
Репатриация калмыков в Монголию завершилась для них трагично. Зимний переход вообще труден, а вынужденно быстро (относительно быстро, конечно) идущая орда лёгкая добыча для соседних кочевых племен. Калмыки оказались не способны оборонять свои стада и были буквально растерзаны казахами. В некоторых случаях попавшим в окружение калмыкам приходилось выкупать свои стада у казахов (которых в России тогда всех именовали киргизами).
«…. По-видимому, они полагали, что после усмирения Чжунгарии там осталось мало китайских войск и им удастся захватить без труда всю эту область; поход же туда казался им легким, так как они могли надеяться, что их громадная орда не встретит в пути серьезных препятствий. Весною 1771 г. (33000 киб., до 169000 д.) они двинулись через Урал и Киргизскую степь к оз. Балхашу. Не тронулись только те калмыки, которые жили на правом берегу Волги и не могли присоединиться к прочим по случаю разлива реки. Потомки их живут до сих пор в России под именем заволжских, донских, ставропольских калмыков. Остальные калмыки после многих потерь и лишений в течение 8 месяцев дошли до китайской границы. Исход калмыков вызвал преследование их со стороны русских отрядов, оставшееся без результатов; гораздо более вреда причинили калмыкам киргизы Малой, Средней и Большой Орды, воспользовавшиеся случаем, чтобы пограбить переселявшихся. Напирая со всех сторон, они загнали калмыки в песчаную пустыню около оз. Балхаша, где масса людей и скота погибла от голода и безводия. Добравшись наконец до пределов Китая (Чжунгарии), калмыки встретили здесь китайские войска, и им ничего не оставалось, как отдаться в безусловное подданство китайского императора. Император Дзянь-Лунь приказал принять своих новых подданных "с примерным человеколюбием" — дать им помощь юртами, скотом, одеждой и хлебом и разместить их по кочевьям. Из 169000 душ, вышедших из России, добралось до Китая не более 70000; остальные были убиты, погибли от голода и болезней или были захвачены в плен и проданы в неволю».
Почему русские власти препятствовали уходы калмыков в Монголию. На Волге русское влияние на калмыков постепенно брало верх, а появление в Туркестане антирусски настроенных калмыцких орд могло существенно изменить баланс сил.
* * *
* * *